Телеграм-канал «Hippopocampus. Канал про мозг, поведение и нейронауки» ведет биохимик, биоинформатик, редактор проекта «Биомолекула» Елена Белова. Обилие приставки «био» не прошло для блога даром: поведение людей и животных в его постах всегда объясняется с точки зрения биологии (приятное разнообразие среди сотен каналов о психологии!). Иногда это просто интересные истории вроде рассказа о цыпленке Майке, который выжил после обезглавливания и прожил еще полтора года (мог бы и дольше, если бы не подавился зернышком). Иногда — почти что лекции о том, как на самом деле работает мозг. Например, чем этот орган занят, когда мы ничего не делаем, — с иллюстрациями, которые помогают разобраться в областях мозга и их активации.

Вот несколько полезных постов.

Мы используем мозг на 10%. Или нет?

Хотя не вполне понятно, откуда взялась эта цифра, на чем она основана и проценты от чего считаются, идея о том, что человек использует мозг на 10%, поразительно живучая. Что ж, давайте разберемся, почему это не имеет ничего общего с реальностью.

1. Эффективность работы мозга. Оценить эффективность работы мозга сложно, потому что мозг работает с информацией. Нет однозначного ответа на вопрос, как эффективнее всего работать с информацией, пока у нас нет конкретной задачи, для которой эту информацию будут использовать, — а вся реальная жизнь состоит из неопределенного набора самых разнообразных задач.

   Мозг — это такая штука, которая получает потоки очень разной информации, выделяет из нее то, что имеет значение в данном случае, а затем с учетом этой информации меняет поведение и отправляет сигналы другим органам. При этом мозг решает задачи так, чтобы добиться наилучшего эффекта минимальными усилиями — и очень хорошо справляется с этим. Если бы он был эффективен на 10%, мы бы не справлялись с 90% поставленных задач.

   Эффективность — штука довольно сложная, а представления о том, что эффективно, а что нет, очень сильно зависят от угла зрения. Если даже предположить, что внутри мозга есть области, которые не используются постоянно, это ничего не говорит о том, что такой мозг неэффективен. Давайте представим, что у нас есть кнопка аварийной сирены. Используется она крайне редко — на противопожарных учениях и в случае ЧП. Значит ли это, что кнопка включения сирены неэффективна? Будет ли эффективнее нажимать на кнопку каждые три минуты, чтоб она «не простаивала»? Эффективно ли избавиться от тревожной кнопки? Не думаю. 

2. Отделы мозга. Нет ни одного отдела мозга, который бы не участвовал в обработке информации, — об этом говорит то, что необратимое повреждение мозга в любом из отделов или приведет к потере жизненно важных функций (что может означать смерть или кому), или нарушит какие-то аспекты восприятия, поведения или когнитивных способностей. Некоторые дефициты внутри отделов мозга могут быть не столь разрушительными, как другие, но повреждения больших участков мозга неминуемо ухудшат способность мозга справляться с тем или иным типом задач.

3. Эволюция. Мозг — наиболее «прожорливый» орган из всех, которые есть в нашем теле. Его вес составляет около 2% от веса тела, при этом в покое он потребляет около 20% всей энергии, которую мы расходуем. С учетом того, что на протяжении многих миллионов лет человечество эволюционировало в условиях дефицита еды — то есть многие люди просто умирали от голода, — вряд ли такой энергозатратный орган появился бы, если бы был вариант обойтись чем-то более экономным. Отбор идет в сторону более эффективно работающих систем, и мозг — не исключение.

Ссылка.

Как выглядит мозг самого бесстрашного человека на свете?

Скалолазание в технике «фри-соло» (free solo) — один из самых опасных видов скалолазания, когда люди преодолевают технически сложные маршруты на отвесных скалах, не используя никакого страховочного снаряжения, которое могло бы уберечь их в случае падения со скалы. Скалолазов, которые совершают восхождения фри-соло, можно пересчитать по пальцам; более того, многие из них погибли на таких маршрутах или же во время других не менее опасных занятий — винг-сьюита, бэйз-джампинга и тому подобного.

Алекс Хоннольд — один из (немногочисленных) живых скалолазов, которые совершают восхождения в этом опасном для жизни стиле. Первые известные «свободные» восхождения Алекса Хоннольда относятся к 2007 году, кроме того, он поставил множество рекордов, включая скоростное восхождение на Нос (The Nose) на Эль-Капитан менее чем за два часа. Это при том, что стандартное время прохождения этого маршрута — несколько дней с ночевками на стене. Кроме того, он единственный атлет в мире, который в одиночку взошел на три больших скалолазных маршрута тройной короны Йосемитов (Mt Watkins, El Capitan, Half Dome) за 18 часов 50 минут, на 90% фри-соло.

У большинства нормальных людей даже от фотографий и видео с восхождений Хоннольда учащается пульс и потеют руки, а он буквально рискует своей жизнью, проходя сложнейшие маршруты без какой-либо страховки по несколько раз в год — не считая многочисленных тренировочных маршрутов фри-соло и с веревочной страховкой. При этом выдающееся бесстрашие Хоннольда сочетается с совершенно удивительной застенчивостью: по его собственному признанию, он начал лазать без страховки отчасти потому, что стеснялся искать себе партнера.

Слева — фМРТ-изображение мозга Алекса Хоннольда, справа — другого скалолаза, ровесника Хоннольда. На горизонтальном срезе справа видна только активность миндалины, на сагиттальном срезе на обоих срезах видна активность в затылочной доле, где расположена зрительная кора, но только на изображении справа «горит» миндалина, расположенная в височной доле.

Специально для документального фильма о Хоннольде «Фри-соло» в 2016 году Алекса исследовали на фМРТ. Хладнокровие, которое проявляет Хоннольд на маршруте, выходит далеко за пределы нормальных человеческих реакций, поэтому исследователей в первую очередь интересовало, что там с амигдалой. 

За страх в мозге отвечает миндалевидное тело (амигдала), ее активация запускает физиологическую реакцию на угрозу: баланс смещается в сторону симпатической нервной системы, которая готовит организм к реакции «бей или беги». Характерные признаки физиологической реакции на страх хорошо известны: выброс адреналина и кортизола в надпочечниках, рост кровяного давления, учащенный пульс, обильное потоотделение, снижение болевой чувствительности и угнетение пищеварения. Далеко не все из этого может помочь скалолазу удержаться на скале, если что-то вдруг пошло не так: скажем, вспотевшие пальцы могут не удержать зацеп на горной породе, что приведет к срыву и падению. 

Для начала исследователи убедились, что миндалина у Хоннольда в мозге вообще присутствует: в медицине описаны случаи, когда миндалевидное тело у людей повреждается, и тогда эмоциональные стимулы обрабатываются совершенно по-другому. Тем не менее это точно не случай Алекса Хоннольда. Обе его миндалины — по одной в каждом полушарии — оставались целыми и невредимыми.

Далее Алексу показали панель из 200 изображений, которые вызывают у людей очень сильный ответ в миндалине: это фотографии изуродованных и окровавленных лиц, трупов, испражнений, катастроф и бедствий, опасных животных. В наборе была и пара бодрящих изображений скалолазов на опасных восхождениях. На некоторые из картинок нормальным людям смотреть почти невыносимо — однако Алекс Хоннольд и его миндалевидные тела остались совершенно невозмутимыми на протяжении всего эксперимента. Похоже, что ничто из того, что ужасает обычного обывателя, не способно произвести впечатление на Хоннольда. Он не просто подавляет в себе страх и тревогу — он их не испытывает. 

Исследователи не могут сказать однозначно, чем вызвана такая необычная работа мозга Алекса Хоннольда. Два возможных объяснения неплохо дополняют друг друга: по-видимому, миндалевидные тела у Хоннольда изначально находились на краю диапазона возможных эмоциональных реакций. Другими словами, вполне вероятно, что миндалина Хоннольда изначально выдавала очень слабые ответы на возможные угрозы, то есть он был от рождения довольно бесстрашным малым. Многолетние тренировки и работа с мыслями о риске и угрозах, которые несет в себе скалолазание фри-соло, натренировали не только спортивную технику, но и ответ миндалевидного тела.

Страх может быть тем, что спасет человеку жизнь, или тем, что его погубит. Если тебе страшно, ты, скорее всего, не полезешь на скалу без страховки. Но если ты уже находишься на скале, то страх может буквально парализовать или привести к ошибкам, несовместимым с жизнью.

Ссылка.

Можно ли удалить миндалину, а вместе с ней — и страх?

Если страх и тревожность портят человеку жизнь, может, можно просто удалить миндалину и жить себе спокойно, не тревожась?

Репутация миндалевидного тела в медиа однозначна: это средоточие страха, тревоги и стресса. У испытуемых в томографе область миндалины вспыхивает, как лампочка, в ответ на большинство тестов, в которых люди испытывают сильный эмоциональный дискомфорт. А что же случится, если человек останется без миндалевидного тела? 

В медицине вообще-то существуют случаи удаления миндалины: показанием служили либо тяжелые формы эпилепсии, либо неконтролируемая агрессия — такое иногда встречается у пациентов с психическими расстройствами. Первые операции проводились еще в 1960-х — для разрушения миндалины в мозг вводили масло. С тех пор амигдалотомии (то есть удалению миндалевидного тела) подверглись сотни пациентов по всему миру. Хотя сейчас существует множество других техник для лечения психических расстройств и отклонений, амигдалотомия до сих пор не исчезла из практики (это же относится и к охоте на ведьм — ее до сих пор (!) практикуют в некоторых африканских и азиатских странах — хотя казалось бы). 

Так вот, в 2017 году в Китае хирурги удалили миндалину у девушки с умственной отсталостью, психиатрическими симптомами и агрессией — и даже бодро предлагали продолжить изыскания о перспективах таких интервенций в контролируемых исследованиях с большим числом участников. Тем не менее эти случаи сложно соотносить с нормальными людьми — очень уж специфические показания к такой операции.  

Любопытно, что существует также случаи «природной амигдалотомии». Болезнь Урбаха — Вите — это очень редкое рецессивное генетическое заболевание, известных случаев даже меньше, чем пациентов с хирургически удаленной миндалиной. У больных с болезнью Урбаха — Вите деградация миндалевидного тела происходит без какого-либо постороннего вмешательства. У пациентов обычно наблюдаются дерматологические и неврологические симптомы: у них утолщается кожа и слизистые, плохо заживают раны, а еще в 50–75% случаев кальцифицируется вещество внутри височных долей — и это приводит к повреждениям в миндалине и окружающих ее зонах. 

Пациентка С.М. — одна из череды знаменитых неврологических пациентов, и она страдает от болезни Урбаха — Вите. Многие вещи, пугающие людей, совершенно не беспокоят С.М.: она равнодушна к фильмам ужасов, паукам, змеям и даже угрозам убийством. С.М. описала исследователям случай, когда в темном парке неизвестный приставил к ее горлу нож, угрожая «убить сучку». Она невозмутимо ответила ему что-то, и ее хладнокровие, по-видимому, отпугнуло несостоявшегося убийцу: он отпустил ее, и она невозмутима пошла по своим делам. 

Оказалось однако, что пациенты с поврежденной миндалиной вполне способны испытывать страх, более того, при вдыхании воздуха с высоким содержанием углекислого газа С.М. испытала что-то похожее на паническую атаку. Она вцепилась в руку экспериментатора, кричала и была чрезвычайно напугана: бешено бьющееся сердце, широкие зрачки, мурашки по всему телу и напряженные мышцы — явные признаки крайнего испуга были налицо.

То, как отреагировала С.М., намного превосходит реакцию обычных людей на вдыхание CO₂; более того, после нескольких повторений человек чаще всего привыкает к эффекту от углекислого газа и перестает паниковать, а у С.М. реакция на СО₂ так и оставалась чрезвычайно острой и неадекватной угрозе. Позднее она описала этот опыт как худшее, что с ней случалось, — убийца в парке не шел ни в какое сравнение с вдыханием углекислого газа. Два других пациента с отсутствующей миндалиной так же испытали панику при вдыхании СО₂ и так же описали свои ощущения как совершенно новые и совершенно ужасные.

Получается, что удаление миндалины не избавляет от страха — хотя как минимум притупляет реакцию на множество «страшных» для человека стимулов, но не защищает от других «несоциальных» источников страха. Исследователи предполагают, что пациенты защищены от внешних источников страха, которые люди опознают, опираясь на то, что слышат и видят. В случае с углекислым газом страх действует изнутри: растворяясь в крови, СО₂ непосредственно влияет на структуры ствола мозга, и его действие не нуждается в интерпретации со стороны миндалины. Исследователи полагают, что в норме миндалина может регулировать силу реакции на угрозу и подавлять панику. В пользу такого предположения говорит и то, что в одном из исследований у людей с паническим расстройством обнаружилась атрофия и слабая активность в миндалине. 

Вполне возможно, что миндалина важна не только для того, чтобы мы могли научиться бояться тех вещей, которые таят опасность. Она также помогает нам перестать бояться тех вещей, которые больше не представляют угрозы. Возможно, именно благодаря этому Алекс Хоннольд смог натренировать свою миндалину так же, как натренировал мышцы — главное не паниковать и не дергаться, и тогда все, скорее всего, закончится хэппи-эндом.

Ссылка.

Можно ли разгадать преступление по ЭЭГ?

Первое преступление, раскрытое с помощью ЭЭГ, случилось отнюдь не в Дубае в этом году. Первый успех технологии ЭЭГ-тестирования относится к 1999 году, когда Лоуренс Фаревел протестировал подозреваемого в изнасиловании и убийстве, произошедших за полтора десятилетия до этого. Подозреваемым был лесоруб Джеймс Гриндер, и на основании записей его ЭЭГ исследователь сделал вывод, что он осведомлен о деталях произошедшего, которые были известны следователям. Результаты теста были убедительными, и вскоре убийца сознался, чтобы иметь возможность получить пожизненный приговор вместо смертной казни. Впоследствии он признался в убийстве еще двух женщин.

Сейчас существует две разновидности ЭЭГ-тестирования, которые используют сигнал Р300 для раскрытия преступлений. Более ранний и простой подход носит название «тест на скрытую информацию» (concealed information test, CIT): испытуемым задают множество закрытых вопросов (на которые можно ответить «да»/«нет»/«не знаю») об обстоятельствах произошедшего, которые могут быть известны только непосредственным свидетелям преступления. Подозреваемых спрашивают об орудии убийства, месте ранения, времени и месте преступления, предлагая по 5–10 разных вариантов ответа. 

Предполагается, что допрашиваемые будут отпираться, отвечая «не знаю» на все предложенные вопросы, однако преступника выдаст активность его мозга. Если следователи спрашивают о деталях преступления, которые известны убийце, то ЭЭГ-ответ на такие вопросы сможет рассказать больше, чем хотелось бы преступнику, — достаточно сравнить такие ЭЭГ-записи с остальными «неправильными» вариантами.

Во второй усовершенствованной разновидности ЭЭГ-тестирования вопросы делятся уже на три группы — пробы, мишени и нерелевантные варианты. Фактически и пробы, и мишени относятся к истинным обстоятельствам произошедшего, только информация в «пробах» известна всем подозреваемым (скажем, имя жертвы и дата убийства), а информация в мишенях — только тому, кто совершил убийство (и следователям, расследующим дело). 

По идее Лоуренса Фаревела, предложившего этот метод, он может точнее определить, что именно известно или неизвестно человеку. Для этого достаточно сравнить ЭЭГ-ответы на вопросы-мишени с двумя остальными группами. У невиновного человека кривая ЭЭГ-ответа на такие вопросы будет близкой к нерелевантным вариантам (он ведь понятия не имеет о тонкостях произошедшего). У убийцы форма ЭЭГ на вопросы-мишени будет повторять ЭЭГ-ответ на вопросы-пробы, так как обе категории вопросов психика преступника будет воспринимать одинаково — все это обстоятельства произошедшего, которые известны преступнику.

В 2013 году Фаревел основал компанию, использующую этот метод для разработки оборудования, которое можно использовать в криминалистических лабораториях. Сам он называет свой метод brain fingerprinting — на русский это можно перевести как «мозговая дактилоскопия». Он утверждает, что предложенная им техника прошла проверку на более чем 200 случаях, включая научные исследования и расследования случаев из реальной жизни, и намного превосходит более простую версию тестирования на скрытую информацию и дает 100%-ю точность при допросах, если соблюдаются все необходимые условия исследования (в обзорной статье, посвященной своей методике, он перечисляет 20 пунктов, которые необходимо соблюсти для надежной оценки информации, которая известна подозреваемому). 

Критики Фаревела скептически относятся к тому, что он говорит о своем детище. P300 и его более продолжительный вариант, используемый Фаревелом, нельзя считать прямым свидетельством осведомленности человека о тех или иных фактах и деталях. Кроме того, оппоненты Фаревела обратили внимание, что большинство испытаний метода проводилось за закрытыми дверями в офисах ФБР и криминалистов и недоступны для широкой аудитории. Единственное лабораторное исследование методики, опубликованное в научном рецензируемом журнале, включало всего 20 испытуемых — и это слишком мало, чтобы судить о научной обоснованности подхода. Расследования «преступлений» (случаев из реальной жизни) были опубликованы в научных журналах всего дважды — в одном случае речь шла о четырех участниках, совершивших небольшие правонарушения, вроде распития алкоголя до достижения 21 года, а в другом исследовании троих из шести участников (остальные трое были в контрольной группе) проверяли на знание собственных автобиографических данных. 

С точки зрения использования любых ЭЭГ-подходов для следственных действий, главная проблема — выбрать информацию, подходящую для тестирования подозреваемых. Для этого следователям необходимо правильно определить обстоятельства преступления, которые известны преступнику и не могли выпасть из фокуса его внимания. Вообще-то это нетривиальная задача. Когда исследователи сравнили эффективность детектора лжи и ЭЭГ-тестирования, оказалось, что ЭЭГ-тестирование гораздо точнее определяет людей, которым известны определенные сведения, если список таких вопросов заранее подготовлен при активном участии тестируемых. Однако когда дело дошло до отработки криминальных сценариев и участникам исследования было необходимо стащить кошелек, а затем предстать вместе с другими «подозреваемыми» перед следователями, обычный полиграф точнее выявлял вора, чем потенциалы P300. Сами вопросы о совершенном преступлении несут в себе большую долю неопределенности: некоторым людям удавалось выйти сухими из воды только потому, что, совершая преступление, они попросту не обратили внимания на те обстоятельства, о которых их спрашивали на ЭЭГ-тестировании, — однако нервничали они сильнее, чем другие опрашиваемые.

Ссылка.