Журналистка Дина Лилигрен познакомилась со своей подругой Мэгги 10 лет назад, спустя два года после знакомства они начали жить вместе, потому что поняли, что им очень комфортно вдвоем. Эти отношения были на 100% дружескими: Мэгги встречалась с мужчинами, Дина — с другими девушками, — но обеим нравилось возвращаться в общий дом. «То, как мы взаимодействовали, как вели общие проекты — у меня такого никогда не было, даже когда я была замужем, — пишет Лилигрен. — Наша дружба была чем-то вроде суперспособности, неразрушимой силой, которая защищала нас от придуманных правил взрослой жизни». 

И все-таки люди не понимали эту дружбу. Особенно — когда Мэгги вышла замуж, и все трое они решили купить дом. Мы спокойно относимся к тому, что двое друзей снимают квартиру, однако совместная покупка жилья почему-то прочно ассоциируется с семьей, как будто эта привилегия зарезервирована только для пар, которые хотят создать новую «ячейку общества». Когда общий дом хотят купить двое (или трое) друзей, это выглядит странно. 

Но должно ли это быть странным? 

В последние пару десятилетий социальные нормы во всем, что касается романтических отношений, очень сильно изменились. Мы учимся принимать полиаморию и асексуальность. Во многих странах люди не спешат заводить постоянного партнера и вступают в брак все позже. 

Восприятие самого брака также активно эволюционирует. Замужество перестало считаться главной целью в жизни женщины, многие вообще не рассматривают брак как нечто необходимое, а пара может быть семьей без официальной регистрации отношений. Родители-одиночки, усыновление и удочерение, жизнь с неродным отцом и матерью — все это постепенно нормализуется. 

И тем не менее, несмотря на все изменения, отношения в общественном сознании предполагают романтику. Понятие семьи расширилось, но его непременный атрибут до сих пор — сексуальная связь. Муж или жена (или партнер) должны всегда быть №1 в жизни любого человека. И это —несмотря на то, что большое половины браков в России оканчиваются разводом.  

Такие пары, как Дина и Мэгги, переворачивают это представление. Они показывают, что друзья могут заходить на территорию, традиционно зарезервированную для романтических партнерств. Они живут вместе, покупают недвижимость, ухаживают за детьми друг друга, используют общие банковские карты и оформляют друг друга как законных представителей на случай болезни. Такая дружба, как у них, пишет журналистка Рэйна Коэн в The Atlantic, «имеет многие атрибуты романтических отношений за вычетом секса». 

Несмотря на все это, категории для настолько близких друзей по-прежнему нет. Очевидное «лучшие друзья», по их мнению, не подходит сюда, потому что не отражает той степени привязанности, которая существует между ними. А она такова, что эта дружба — такой же центр их жизни, как и семья для большинства: ничто не может быть важнее ее, даже муж или жена. 

Некоторые сравнивают себя с братьями и сестрами, другие с романтическими парами; кто-то называет друг друга родственными душами, платоническими партнерами и прочими словами, призванными описать эти отношения окружающим. И все равно большинству людей тяжело их воспринять и поверить, что связь с другом — без романтики! — может быть более глубокой и ценной, чем с любовником. 

Это тем более непонятно, учитывая, сколько примеров нежной дружбы мы знаем из истории — из литературных произведений и переписки многих известных людей, посвящавших сердечному другу самые трогательные строки и делящихся самыми сокровенными мыслями.  

По мнению Элизабет Брейк, профессора философии университета Райса (США), исследующей любовные и сексуальные отношения, непринятие со стороны общества не только печально, но и несправедливо. Этот особый вид дружбы не вписывается в правовые реалии - закон безоговорочно ставит на первое место романтическую связь, а значит, лишает “родственную душу” какого бы то ни была статуса. Другу недоступно то, что возможно для члена семьи, - от допуска в больницу во время болезни до сочувствия друзей и семьи в случае смерти партнера. 

Американский психолог Илай Финкель считает, что главная функция брака за последние несколько сотен лет менялась несколько раз. До середины 19 века (Финкель говорит о США) этот институт был  нужен для выживания и обеспечения экономических нужд партнеров. До примерно середины 1960-х центральным фактором была любовь. А с 1970-х и по сей день брак можно считать средством самовыражения: считается (речь о развитых странах), что обоим партнерам семья помогает развиваться, узнавать себя и расти.  

Из-за этого сейчас супруги обычно ищут у партнера не только социальной, но и эмоциональной поддержки. Мы ждем, что супруг/супруга будут сразу всем: и тем, кто удовлетворит сексуальные потребности, и психотерапевтом, с которым можно поделиться всем хорошим и плохим, и человеком, который разделит наши хобби, будет интеллектуально стимулировать нас, поможет растить ребенка. Неудивительно, что это отодвинуло дружбу на второй план. 

Однако что, если это — невыполнимая миссия для одного человека? Когда мы направляем все наши внутренние ожидания на единственного партнера, не делаем ли мы эти отношения чересчур хрупкими? Не лишимся ли мы слишком многого, если этот человек не сможет оправдать свои «обязанности» в одном или нескольких пунктах? 

Параллельно возникают другие вопросы. Что считать «настоящими» отношениями, чтобы их распознало общество и государство? Обязаны ли двое людей регулярно вступать в сексуальную связь и удовлетворять друг друга? Необходимо ли физическое влечение между ними? Или важно быть верными один другому? И заботиться о потомстве — друг друга или общем? Под эти критерии не подходят многие браки, и в то же время некоторые прекрасно сочетаются с дружбой. А если так, то чем она хуже? 

Последние несколько месяцев благодаря пандемии коронавируса мы были вынуждены признать свою уязвимость и созависимость. Мы много работаем, испытываем большое давление, ощущаем тревогу, которую сложно контролировать, у нас не хватает времени на занятия чем-то приятным, на встречи с друзьями и тем более на поиск «половинки». 

Многие эксперты призывают шире взглянуть на концепцию семьи и понять, что она может быть куда богаче, чем «союз мужчины и женщины». И речь не только о том, что пол людей в союзе неважен, а о том, что заботиться о человеке можно не в паре, а в группе. Расширение роли друзей может быть следующим шагом, рассуждает The Atlantic.  

Платоническое партнерство подойдет не всем — как не всем подходят традиционные романтические отношения. Но люди, в жизни которых есть близкая связь с другом, указывают, что такая близость может сделать проще другие виды общения: романтическому партнеру бывает проще, если часть ваших ожиданий и эмоционального груза достанется не ему.  

Американский историк Ричард Годбир, автор книги о любви без сексуального подтекста, считает, что в прошлом — до начала XX века — люди не знали, что «те, кто любят друг друга, должны хотеть заниматься сексом». С его точки зрения, платонические отношения прекрасно отражали чувственность, свойственную культуре XVII-XIX столетий, и были не только важны для личного счастья участников, но и выгодны обществу, потому что в них развивались лучшие человеческие качества. Возможно, сейчас, когда мир быстро и непредсказуемо меняется, а люди остро нуждаются в поддержке, удачное время для нового взгляда на дружбу.