Как эпидемии меняют общества

Что нас ждет после завершения пандемии и как она повлияет на общество? Создатель крупнейшего в мире хедж-фонда Рэй Далио прогнозирует рецессию и новый мировой порядок. Бизнес-философ Андерс Индсет сравнивает ситуацию в социальной жизни и экономике с полетевшим жестким диском, когда данные повреждены, а бэкапа нет. Автор Homo Deus Юваль Ной Харари, еще недавно утверждавший, что человек все больше учится преодолевать законы природы и в итоге сумеет победить смерть, обеспокоен тем, что крошечный вирус – шарик жира с примитивной РНК внутри – может изменить наше светлое будущее. 

Одно изменение уже налицо: возник целый жанр постпандемических прогнозов. Книга Фрэнка Сноудена Epidemics and Society («Эпидемии и общество») не подходит под это определение. Во-первых, она написана не после начала пандемии, а накануне. Во-вторых, она открывает другую перспективу. В ее основе – курс лекций по истории пандемий, прочитанный в Йельском университете. Сейчас, чтобы понять, что нас ожидает, мы следим за развитием пандемии в странах, переживших вспышку и пик заболеваемости месяц-полтора назад. Но у человечества накоплен огромный опыт переживания эпидемий и их последствий. Как историк медицины и инфекционных болезней Сноуден предлагает оглянуться в прошлое не на месяц, а на сотни или даже тысячи лет. Что происходило во время предыдущих эпидемий? Как с ними боролись? Как они повлияли на общество? Какие уроки из них можно вынести? 

Сколько эпидемий пережило человечество, подсчитать невозможно. Более или менее достоверно известно лишь о самых масштабных, которые охватили огромные территории и повлияли на экономику, политику и социальную жизнь. 

Чума

Первой пандемией, которая оставила глубокий след в массовой культуре, стала знаменитая «черная смерть». Обычно под ней подразумевают средневековую пандемию бубонной чумы, убившей почти треть населения тогдашнего мира. На самом деле таких пандемий было три: Юстинианова чума, поразившая Византию в VI веке, «Черная смерть», бушевавшая по всей Европе и Азии в XIV веке, пандемия XIX века, затронувшая в первую очередь Китай и Индию. Чума приблизила наступление Нового времени, разрушив феодальные экономики Франции и Англии. Она же оттянула европейскую колонизацию Америки: начавшие ее викинги так ослабели от инфекции, что не смогли продолжить экспансию дальше Гренландии. А региональная эпидемия в Англии в 1665-1666 годах даже обеспечила прорыв в области физики: именно во время самоизоляции в сельском поместье студента Кембриджа Исаака Ньютона осенила мысль о законе всемирного тяготения, там же росла и легендарная яблоня.

Оспа

Чума – бактериальная инфекция. А первым знакомством человечества с массовым вирусным заражением стала пандемия оспы. Она подарила нам идею вакцинации и одновременно породила антивакцинаторство – не только как социальный, но и как медийный феномен. Еще в 1721 году в охваченном оспой Бостоне была создана газета для борьбы с «опасными прививками». Но тот факт, что несмотря ни на что, именно вакцина помогла нам полностью искоренить эту болезнь, внушает надежду на победу здравого смысла. 

Холера

Рекорд по количеству пандемий поставила холера. Шесть из них мы сумели пережить, седьмая – продолжается до сих пор в развивающихся странах. Этой инфекции, которая распространяется через питьевую воду, мы обязаны появлением централизованной канализации и вообще представления о том, что главным фактором заражения является антисанитария. Еще один холерный эффект – взлет популярности гомеопатических клиник, где смертность была намного ниже, потому что страдавших от дегидратации больных заворачивали в мокрые простыни и отпаивали водой. Отметилась холера и в школьной программе по литературе: знаменитая Болдинская осень, когда Пушкин написал свои самые известные произведения, была не чем иным, как трехмесячным карантином во время холерной эпидемии 1830 года. 

Туберкулез 

Но самой революционной в социальном и медицинской плане оказалась пандемия туберкулеза, от которой в XIX веке умерло около 100 миллионов человек. До нее в европейских и американских городах было, например, принято плеваться на улице и в общественных зданиях. Чтобы исключить этот фактор распространения инфекции, понадобилось изменить культурные стандарты. С тех пор плевки считаются неприличными. Именно туберкулез заставил человечество усовершенствовать городскую инфраструктуру (внедрить системы хлорирования воды и ватерклозеты) и принять новые правила гигиены, которые мы сейчас считаем нормой. Тогда возникли санатории, практика вентилирования жилых помещений, мода на солнечные ванны (считалось, что солнце убивает туберкулезные бактерии) и тренд отдыхать на юге, где, как предполагалось, климат полезнее для легких. Благодаря туберкулезу человечество изобрело и научпоп: с 1910 года лаборатория Томаса Эдисона в сотрудничестве с активистами начала производить просветительские короткометражки на тему профилактики болезни. 

ВИЧ

Последнее мощное вирусное потрясение наша социальная жизнь испытала совсем недавно. Пандемия ВИЧ сначала укрепила предрассудки против представителей ЛГБТ и даже получила название «чума геев». Но затем нанесла удар по стереотипам. Как видно по динамике эпидемии в Африке, чаще всего вирус передается в результате гетеросексуальных контактов. ВИЧ вывел из тени многие социальные и этические проблемы, показав, кто есть кто в мире политики, религии и здравоохранения. Благодаря ему мы поняли, что донести до общества правдивую информацию часто не менее важно, чем вовремя принять медицинские меры. И изобрели «умные» одноразовые шприцы, которые нельзя использовать дважды.

Эпидемии и свобода 

В 1804 году восставшие рабы на Гаити обрели свободу благодаря желтой лихорадке. Прибывший на остров французский корпус не успел подавить восстание к началу сезона эпидемии. Поскольку для иммунитета французов желтая лихорадка (амариллез) была новой инфекцией, заражение вызвало массовую гибель солдат. Так революция на Гаити стала единственным в истории успешным восстанием рабов. 

Однако чаще эпидемии связаны не с либерализацией, а с ограничением свобод. И это тоже не новое явление. Жесткие методы сдерживания инфекций стали применяться в Европе более 600 лет назад. Тогда, в самый разгар эпидемии чумы, в Венеции впервые начали практиковать карантин – от итальянского quarantena («сорок дней»). Именно столько прибывающие в город корабли должны были стоять в гавани без возможности разгрузки. Если по истечении этого срока никто из матросов не демонстрировал признаки болезни, корабль допускался в порт. Почему именно 40 дней? Срок был выбран не по медицинским, а по религиозным соображениям. Просто, именно это число многократно фигурирует в Библии как символ очищения: 40 дней и ночей Потопа, 40 лет блуждания в пустыне, 40 дней Великого поста. Карантинная система позволила резко снизить число зараженных и вскоре была принята в других городах. Нередко эти меры вызывали протесты и бунты среди плохо образованного населения. 

Другим способом контроля передвижения людей и товаров были так называемые санитарные линии: охраняемые солдатами зоны разграничения между очагом эпидемии и другими регионами. Но не всегда людей приходилось брать под контроль насильственными методами. Начиная с XVII века население европейских городов инстинктивно стремилось спрятаться от эпидемий в уединенных пригородах. Так что и социальная самоизоляция как способ борьбы с распространением новой инфекции – проверенная временем практика. 

Пандемии нового типа 

Примерно в середине XX века человечество столкнулось с необычным феноменом. Новые страшные болезни стали появляться как будто ниоткуда. Чума, оспа, холера, корь, туберкулез – это давние герои нашей общей истории. Но эбола, зика, SARS и ВИЧ – выскочки, о которых не было известно никогда прежде. Что же случилось?

Ответов может быть много. Но Фрэнк Сноуден считает, что базовая предпосылка – усилившееся воздействие человека на природу. Например, какая связь между активной вырубкой леса и Эболой? Самая прямая. Фруктоядные летучие мыши, от которых нам передался этот вирус, названный в честь реки в Центральной Африке, всегда жили в лесной глуши вдали от людей. Пока компании-производители пальмового масла не вынудили их изменить привычки. Все глубже вгрызаясь в леса, люди сами приблизили свои жилища к местам обитания носителей вируса. Контакт был неизбежен. Схожая история, только в более крупных масштабах, произошла с вирусом ВИЧ. Видимо, он долго циркулировал среди обезьян в глубине джунглей. К середине прошлого века площадь лесов сократилась настолько, что охотники за «буш-мит» (обезьяньим мясом) нарвались на инфицированную обезьяну. Скорее всего, во время разделки туши патоген попал в кровь одного из охотников, с которого и началась пандемия, длящаяся до сих пор. 

Чему нас могут научить пережитые эпидемии? Многому. Но не всегда уроки идут на пользу. Вспомним: 18 лет назад пандемия тяжелого острого респираторного синдрома SARS наглядно показала, как быстро в эпоху глобальной коммуникации локальная вспышка может перерасти в пандемию. Но, возможно, именно она внушила нам ту беспечность, с которой мы поначалу встретили новый коронавирус. Ведь тогда заболело чуть более 8 тысяч человек. Почему на этот раз должно было заразиться больше? Даже некоторые маститые эпидемиологи уверяли, что COVID-19 не выйдет за пределы Китая и не угрожает миру. Не только генералы готовятся к прошлым войнам. Если вы видели одну эпидемию, это не значит, что теперь вы можете предвидеть другие, говорит Адам Кучарски, профессор Лондонской школы гигиены и тропической медицины. Единственное, что можно предвидеть наверняка: нынешняя пандемия тоже оставит уникальный след в истории. 

Фото на обложке: Auch ein Todtentanz VI – Alfred Rethel, 1849 / (c) Courtesy National Gallery of Art, Washington