Шесть месяцев с чужим голосом

Эрика Мэйор, 25-летняя американка, не планировала выдавать себя за другого человека. Это произошло случайно. После переезда из провинциального городка в мегаполис Эрика чувствовала себя не в своей тарелке, она не понимала, как вписаться в новую жизнь, как завести друзей. Не удивительно, что однажды вечером в баре на крыше бармен спросил ее, не туристка ли она. Неожиданно для себя Эрика ответила с безупречной британской интонацией: «О, нет, я как раз переехала из Лондона».

Почему она так сделала? Непонятно. Эрика никогда не была в Англии, с этой страной ее связывал разве что любимый сериал Skins. Но, она обратила внимание, что, услышав британский акцент, бармен изменился в лице: улыбнулся и стал предельно вежлив. Воодушевленная тем, как легко прокатила выдумка, Эрика решила продолжить. Она убеждала себя, что это просто шутка и способ потренировать свою смелость. Ей, конечно, приходилось и раньше чуть приукрашивать свою биографию, но постоянная жизнь с чужим акцентом стала настоящим челленджем.

Только одна коллега, Касс, знала правду. Она считала, что Эрика не в себе и никто не поверит в ее обман. Однако... люди поверили. Окружающие с любопытством расспрашивали ее о жизни в Лондоне, британском университете, о погоде. Эрике пришлось сочинить целую легенду о женихе-американце и историю с визой, которую, согласно этой легенде, не так просто было получить.

Со времени стало ясно, что акцент работает как своеобразный социальный фильтр. Родной южный говор Эрики в большом городе воспринимался как признак простоты и провинциальности. Она знала, что стоит ей произнести что-то вроде ain’t (разговорное сокращение от am not, распространенное в неформальной американской речи и считающееся маркером низкого социального или образовательного статуса. — Reminder), и ее сразу отнесут к определенному социальному слою. Британская интонация производила противоположный эффект. К ней начинали относиться с большим интересом, воспринимая ее как более образованную и утонченную личность. Каждый раз, когда это срабатывало, Эрика ощущала прилив силы, словно получила доступ к скрытому уровню социальной игры.

Постепенно розыгрыш превратился в полноценную вторую жизнь. Фальшивый акцент стал для Эрики коконом, в котором она чувствовала себя защищенной. А люди видели перед собой остроумную, очаровательную «лондонку». Несмотря на абсурдность происходящего, Эрика наслаждалась каждой успешной попыткой выдать себя за другого человека. Это приносило ей одновременно чувство стыда и опьяняющее ощущение власти.

Нейронаука раскрывает секрет, почему «игра в другого» так увлекательна. Исследование с использованием функциональной магнитно-резонансной томографии (фМРТ) показало, что когда актеры полностью погружаются в роль и отвечают на вопросы от имени своего персонажа, активность в зонах мозга, отвечающих за самовосприятие, снижается. Более того, даже простое копирование чужого акцента может вызвать подобный эффект. Имитация чужой речи — первый шаг к воплощению в новом образе, и собственная личность отступает на второй план. Вероятно, именно поэтому британская версия себя так сильно повлияла на Эрику — ее мозг реагировал на нее не как на игру, а как на реальный способ быть кем-то другим.

Со временем поддерживать легенду становилось все труднее. Стоило Эрике немного расслабиться, как ее родной акцент проскальзывал в речи. Касс тоже начала подшучивать над ней в присутствии других, называя подругу «нашей британкой». Впрочем, некоторые знакомые верили ей безоговорочно. Эрику приглашали на ужины в такие места, куда вряд ли бы позвали обычную девушку из Джорджии. Появился и поклонник по имени Грэм, который признавался, что его покорила ее (мнимая) «образованность». Но обманывать человека, которому она стала небезразлична, оказалось гораздо тяжелее, чем дурачить случайных людей. Внутри Эрики росло тяжелое чувство вины, а страх разоблачения начал угнетать.

Кульминация наступила на одном из таких ужинов — на дне рождения друга Грэма. Эрика, как обычно, рассказывала историю о своем «переезде из Великобритании», когда вдруг сорвалась и произнесла слово в родной южной манере. Гости замерли, один из них спросил: «Куда делся твой акцент?», а другой тут же спародировал ее американское произношение, словно выставляя обман на всеобщее обозрение. Грэм посмотрел на Эрику как на незнакомку, для нее вечер был уже потерян. Девушка поспешила уйти, и на этом их короткий роман фактически закончился.

Однако сразу после этого случая Эрика не смогла мгновенно отказаться от своей роли. Ей понадобилось еще несколько недель, чтобы вернуть себе настоящий голос. Все это время ее тело хранило напряжение, накопленное за месяцы притворства. Лишь когда она перестала говорить с британским акцентом, она почувствовала, как ее горло расслабляется. В итоге она заметила, что больше не использует британскую манеру речи, а ее соседка даже не обратила внимания на обычное «доброе утро» за завтраком.

Эрика признается, что, хотя ее акцент был ненастоящим, жизнь в этом образе неожиданно открыла ей глаза на то, что она умна, интересна и достойна внимания. Она поняла, что может претендовать на большее, чем ей позволяли стереотипы о ее «провинциальном» говоре. Отказавшись от акцента, она по-прежнему стремится быть принятой в обществе, но теперь старается добиваться этого иначе — будучи искренней и не пытаясь изображать кого-то другого.

Хотя иногда в ее речи еще слышится английская интонация, главный вывод, который она сделала: язык может быть не только инструментом, помогающим влиться в коллектив, но и ловушкой, если перестать различать свою собственную личность и выдуманную роль.