Уже почти два миллиона россиян получили диагноз COVID-19, и каждый день это число увеличивается еще более чем на 20 000. Но несмотря на то, что болезнь становится все более распространенной, каждому заразившемуся приходится бороться не только с вирусом, но и с тревогой из-за неизвестности. Как ее унять? Прочитать об опыте тех, кто через это уже проходил. Reminder рассказывает о пяти случаях заражения, каждый из которых, как и подавляющее большинство случаев в мире, закончился выздоровлением. 

Лида Щербаненко

Основательница приложения для корпоративных wellbeing-программ Sola

Переболела ковидом. Одна звезда из пяти, очень плохо, не рекомендую. Заразилась на йоге в воскресенье. В среду появились признаки простуды, которые длились до следующего воскресенья: усталость, температура 37,3, подавленное настроение. В воскресенье утром заказала кашу с джемом, не могла понять, из чего сделан джем, вкус не ощущался, был никакой, без запаха. В этот момент я поняла, что у меня ковид.

Вызвала скорую, они передали звонок, мне быстро перезвонили, уточнили симптомы. Скорая приехала через 25 минут. Врачи сделали экспресс-тест на антитела с двумя полосками. У меня была небольшая температура, пятый день от начала симптомов, потеря вкуса и обоняния, все вместе — это показание для применения экспресс-теста. Если в анализе на антитела к ковиду есть IgM антитела, это означает, что вирус в организме прямо сейчас или был недавно, эти антитела вырабатываются сразу после заражения. Если в анализе есть IgG антитела, значит, начинает формироваться или сформировался долгосрочный иммунитет, они появляются позже. Если есть одновременно IgM и IgG, значит, активный процесс реакции на ковид заканчивается, долгосрочный иммунитет начинает формироваться. У меня были IgM антитела, IgG не было. 

ПЦР я тоже сдала — это мазок из горла, его задача — захватить вирус в носоглотке и прорастить в пробирке, чтобы подтвердить его наличие в верхних дыхательных путях. Результат у меня был отрицательный. Но он часто бывает ложноотрицательный, поэтому мазок берут два раза. Антитела IgM начинают формироваться не раньше пятого дня от старта симптомов, чаще позже. Изменения легких, видимые на КТ, тоже появляются не сразу. Поэтому первые дни ковид от простуды отличить невозможно.

Я самоизолировалась, лечилась дома, врачи консультировали удаленно. Следующие две недели у меня были: небольшая температура, сильно распухшие лимфоузлы, сильная усталость, потеря вкуса и обоняния полностью или частично, потливость, затуманенность в мыслях, подавленное настроение, сильная головная боль, сильная слабость. Симптомы появлялись и исчезали, менялись каждый день

На шестой день появился плеврит, это воспаление верхней части легкого. Была тяжесть в верхней части груди справа, боль при задержке дыхания, боль при глубоких вдохах. В этот день стало страшно.

На восьмой день начало падать насыщение крови кислородом, мерила ее дома прибором, который надевается на палец (пульсоксиметром. — Reminder). Cатурация, то есть то самое насыщение крови кислородом, сначала у меня была 99, на следующий день 98, потом 97, и началось головокружение по вечерам.

На девятый день врачи посоветовали пристегнуться покрепче, потому что самое сложное ожидало меня впереди. И действительно, следующие четыре дня были тяжелыми физически и морально. На четырнадцатый день я пошла на поправку.

У ковида вначале идет инкубационная фаза, в среднем пять дней (у меня она длилась четыре дня). Человек заразился, он активно распространяет вирус вокруг себя, но симптомов у него самого нет. Поэтому всем нужно носить маски в общественных местах. Затем, после появления симптомов, идет активная вирусная фаза, ориентировочно шесть дней (у меня шла пять). После — пульмонологическая фаза, когда поражаются легкие (у меня она началась с шестого дня), когда симптомы нарастают. Пик болезни у меня случился на десятый день и длился до тринадцатого дня. Поздняя пульмонологическая стадия, к счастью, у меня не началась. После выздоровления некоторые симптомы ковида могут ощущаться еще два месяца.

У меня была легкая форма ковида. Под присмотром трех врачей, сверяясь с американскими и российскими протоколами лечения, внимательно наблюдая за симптомами, изучая мировые исследования, придерживаясь рекомендаций ВОЗ и оглядываясь на текущую врачебную практику, я лечилась ничем. Принимала по назначению врачей обычные витамины. Успокоительные, когда была подавлена. Несколько дней аспирин, когда был туман в голове, и парацетамол, когда надо было сбить температуру. Пила три литра воды в день. Но не рекомендую повторять это без наблюдения врачей.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Как восстанавливаться после ковида.

Наталья Бачурина 

Аналитик в «Тинькофф»

Мы вместе с мужем заболели на майских праздниках, когда поехали в гости к свекрови в город Ливны, это примерно в 150 км от Орла. Там все ведут тот же образ жизни, что и раньше: никто не соблюдает правил изоляции и не носит маски. Я в тот момент была на пятом месяце беременности.

Свекровь, скорее всего, подхватила коронавирус на работе. Она почувствовала странное ощущение в груди на второй день отдыха — мы решили, что это из-за перегрева: погода стояла очень жаркая. Но на следующий день у нее поднялась температура 39, и стало ясно, что это коронавирус. Мы с мужем вернулись в Москву, я чувствовала вялость, появилось странное ощущение, которое можно описать словом «мутный». Температура поднялась до 37. Я несколько раз вызывала врачей — и из скорой, и из поликлиники. Они не хотели приезжать: было очень много вызовов, а с учетом моей беременности они не хотели брать риск и ответственность за свои решения. Когда мы узнали, что свекровь легла в больницу — легкие были поражены почти на 70%, одновременно у нее начала сильно неметь рука, — то сами поехали делать КТ. У меня обнаружили небольшую одностороннюю пневмонию, у мужа — двустороннюю, с большим поражением. 

Через неделю после предполагаемого заражения мы с мужем легли в больницу — платный клинический центр в Подмосковье. Нас лечили токсичными лекарствами, которые могут оказать негативный эффект на сердце. Мне давали калетру — медикамент для ВИЧ-инфицированных, а мужу — противомалярийные препараты. В дополнение мы принимали кучу других средств и витаминов (капельница с глюкозой, железо и так далее), чтобы снизить токсичность этих двух препаратов. Я пила по пять таблеток за раз, в день выходило около 20, плюс пара капельниц. Мужу прописали еще больше — ему приходилось вставать по будильнику посреди ночи: таблетки нужно было пить по часам.

Из всей нашей семьи у меня ковид прошел легче всего. Недели три-четыре была температура — 37 с небольшим. Через неделю полностью пропало обоняние: я ничего не чувствовала, даже когда клала на язык лимон. Через семь дней обоняние вернулось. Кашля и грудных болей не было. По ощущениям, была довольно бодрой. Я провела в больнице 10 дней, мужу пришлось хуже: препараты его почти не брали, по КТ, которую ему делали несколько раз, было видно, что распространение не останавливается и дошло до 25%. Улучшения начались лишь спустя две недели в больнице, когда ему увеличили дозу лекарств. Остаток болезни — недели две — мы досиживали уже дома. В общей сложности я провела на больничном около месяца, муж чуть больше, а вот у свекрови полное восстановление заняло около четырех месяцев. К счастью, подвижность в руке полностью восстановилась.

Больше всего во всем этом опыте болезни меня тревожило отношение медицинской системы. Ко мне не приезжали врачи, еще и женская консультация на тот момент закрылась: три месяца я вообще не могла следить за ходом беременности. И я знала, что в экстренном случае мне нужно будет брать машину и ехать в больницу самой. Мы в итоге воспользовались услугами частной клиники — просто потому, что там хотя бы не посылают. Уже переболев, я пошла в поликлинику, чтобы закрыть больничный, но вместо него врач заявила, что выпишет мне штраф — за нарушение самоизоляции. Оказалось, Роспотребнадзор не поставил меня на учет. А в этой ситуации у меня якобы не было права выходить из дома. Хотя у меня был отрицательный тест и после него я отсидела на самоизоляции еще две недели — по всем правилам. 

А еще некоторые врачи в поликлинике сильно нагнетали, советовали «не радоваться выздоровлению раньше времени», так как последствия ковида для младенцев еще не изучены. Сразу после родов плаценту взяли на анализ — как раз чтобы изучить возможные последствия для ребенка. Оказалось, что все хорошо. 

Переболев, я чувствую себя немного спокойнее, продолжаю носить маску и надеваю перчатки в помещениях. Но, если исходить из того, что антитела держатся в организме лишь полгода, то примерно к январю нам с ребенком снова придется самоизолироваться. И это сильно угнетает. 

Илья Мутовин

Основатель рекомендательного сервиса Zoon.ru

Заболел я примерно в конце сентября. Скорее всего, я просто расслабился: если весной, в момент массовой истерии, я очень тщательно исполнял все меры предосторожности (не снимал маску, все вокруг протирал санитайзером), то к лету перестал так заморачиваться. 

Все началось с едва заметного першения и необычных ощущений в груди. В иных обстоятельствах я бы даже не обратил на это внимания, но так вышло, что накануне я общался с товарищем, у которого тест на коронавирус дал положительный результат. Узнав об этом, я сдал ПЦР-тест, и он тоже оказался положительным. Я хотел добровольно встать на учет — но как бы не так. Из Минздрава меня перенаправляли в Роспотребнадзор, а оттуда — на портал госуслуг. Чтобы скачать приложение по отслеживанию, нужно было ввести номер некоего постановления, которое якобы выписывает дежурный врач, но мой врач (приехал он, кстати, далеко не с первого раза) сказал, что ничего такого в Московской области не делают. Предложил просто проверить сатурацию и взять мазки. За мазком приехали только спустя неделю. Результаты вообще так и не пришли, хотя прошло уже около месяца.

Внешне я был спокоен, но внутри все же довольно сильно тревожился. Не столько из-за симптомов, сколько из-за хаоса вокруг — лекарств нет, система здравоохранения перегружена. А СМИ с их кликбейтными заголовками только подливали масла в огонь. 

На первой неделе у меня были сильные и резкие наплывы слабости — когда хочется только залезть в кровать и смотреть в потолок. Три или четыре ночи подряд я просыпался из-за сильного жара — постельное белье было мокрым от пота. Но сил перестилать кровать не было, поэтому я просто перекладывался на другую половину и засыпал. Особенно тревожно стало, когда пропало обоняние — было непонятно, как долго это продлится и вернется ли полностью. Я постоянно проверял себя: приходил в ванную и нюхал пробочку от флакона с духами. Сначала не ощущал вообще ничего, но через пару дней обоняние постепенно начало восстанавливаться. Я почти никак не лечился: просто пил очень много жидкости, старался не засиживаться и гулять (я живу за городом). У меня не было насморка и кашля, но я промывал нос соленой водой и полоскал горло мирамистином и настойкой прополиса — просто потому, что они были дома. Не знаю, помогало это или нет, но тревожность точно снижало. Вообще, в моем случае ковид прошел в несоизмеримо более легкой форме, чем обычно проходит грипп. И если бы я заболел год назад, даже, наверное, и не понял бы, насколько это серьезная болезнь. 

С момента моего выздоровления прошло две недели. Обоняние восстановилось не полностью: есть ощущение, что рецепторы быстро забиваются, как если провести некоторое время в парфюмерном магазине. А еще, если раньше я мог сидеть в бане и по 10 минут наслаждаться запахами трав, то сейчас перестаю чувствовать их уже через 30 секунд. Глобальных выводов я для себя не сделал. Единственное — было интересно в очередной раз убедиться, насколько мы зависимы от нашего морального состояния, насколько подвержены тревогам и страхам. 

Андрей Врацкий

Основатель Express Enterprise Communications

Моя история болезни похожа на анекдот. Дело в том, что весной, в первую волну, я вел себя как настоящий параноик: ходил в респираторе и протирал все антисептиком, а потом сел на полную самоизоляцию — вплоть до середины июля. Все продукты заказывал на дом, все упаковки обрызгивал из пульверизатора со спиртом. За себя я не боялся, было страшно заразить других. К тому же у меня пожилые родители. 

Каждый год мы с товарищами ездим на рыбалку — далеко от Москвы. Поездку мы запланировали за полгода и в сентябре наконец-то отправились на загородную базу, где пересечения с другими людьми были минимальные. По иронии, один из нас привез коронавирус с собой из Москвы: полетел в инкубационной стадии, когда симптоматики не было. 

Сам я понял, что заболел, лишь через 7–10 дней после возвращения. Появилась легкая температура, но я не обратил на нее внимания: накануне был очень легко одет и сильно замерз. Утром ломота в теле не исчезла, и я кинул клич друзьям: оказалось, что все, за исключением одного, который уже переболел, чувствуют себя неважно. 

Температура 38 держалась три дня, кашля при этом не было. Когда температура ушла, сразу пропало обоняние. Я выложил на фейсбук ролик, где пшикаю на себя одеколоном: лишь после десятого пшика запах начинал чуть-чуть ощущаться. Зато со вкусом ничего не случилось — я спокойно мог отличить вино 2004 года от вина 2007-го. Лечился витаминами С и D, цинком, мелатонином, антикоагулянтом ксарелто — их я выписал себе сам, так как в первую волну хорошо изучил вопрос. Заразившись, я почти перестал волновался: а кому помогут мои нервы?

Я высидел на карантине 16 дней — в полном одиночестве. Этот карантин дался значительно сложнее: где-то на 10-й день начал вскрываться. Очень хотелось пообщаться, погулять, еще и на улице была отличная погода. Плюс, первый карантин я проводил за городом с семьей, а второй — в Москве, запершись в квартире. Рабочего общения хватало, но одиночество все равно ощущалось. Работать я мог, но КПД при этом упал раза в два — периодически накатывала усталость. Занять себя чем-то полезным помимо работы не получалось — это был классический вариант прокрастинации. Отдохнуть за это время я тоже не успел.

Самое тяжелое во всем этом опыте — ожидание развития болезни. Сегодня 38, будет ли завтра 39? Сегодня не было одышки, но не появится ли она потом? Через неделю я понял, что рубеж пройден: ухудшений не было, сатурация, которую я измерял по несколько раз в день, оставалась на уровне 96–98. А значит — больничка мне не светила. 

Даже когда три недели мониторинга закончились, я дважды продлевал «заточение» на день — на всякий случай. Когда вышел, с облегчением подумал: «Ну — отмучился». Особенно важно и ценно для меня, что я никому не передал эту заразу. Считаю, что лично я отделался довольно легко, хотя знаю людей, которым пришлось намного хуже. Спустя месяц у меня все еще почти нет нюха — я чувствую запахи примерно на 5%. И, думаю, еще около месяца пробуду в таком состоянии. Вчера, кстати, чуть не съел прокисший суп — к счастью, меня вовремя остановили: сказали, что от него уже идет душок. 

Татьяна С.

Главный архитектор проекта в девелоперской компании

Я заболела в начале октября — за несколько дней до того, как мы с друзьями должны были отправиться на яхтинг в Турцию. Поняла я это не сразу: в понедельник собиралась на работу, но накатила адская усталость и очень разболелась голова — хуже, чем при самом тяжелом похмелье. Я уже собралась выходить из квартиры, но молодой человек меня остановил, посоветовал поработать из дома и поберечь себя перед отпуском. К обеду мне совсем поплохело, температура поднялась до 37,5. Я подумала, что это фарингит — у меня иногда случаются обострения. К вечеру лучше не стало, и на следующий день я вызвала врача: он послушал дыхание, измерил кислород и подтвердил предварительный диагноз — фарингит. Но попросил прийти в поликлинику, чтобы на всякий случай сделать ПЦР-тест. На следующее утро у меня не было температуры, и я подумала, что врач был прав — это не коронавирус, я иду на поправку. Вечером поехала в клинику и уже в очереди на ПЦР у меня поднялась температура до 37,6. Результат теста был положительным.

Я вела дневник симптомов, поэтому могу точно воспроизвести хронологию. Я почувствовала недомогание в понедельник, и первые три дня вообще не было похоже, что это коронавирус: только сильная головная боль, температура 37,5 и слабость. В среду появились сопли, пропали вкусы и обоняние, почти весь день я чихала. Температура по вечерам начала подниматься до 38,5 — каждый день, вплоть до восьмого дня. Чтобы хоть немного поспать, я сбивала ее парацетамолом, наутро просыпалась в поту. На восьмой день друзья посоветовали выпить ингавирин — температура сразу спала, и я наконец-то начала высыпаться. В этот же день начали постепенно возвращаться вкусы и запахи, слабость оставалась, головная боль тоже, но она была уже легче. Сатурация все это время была в норме, дышала я свободно.

Больше всего выматывала усталость. Первую неделю я могла только лежать, есть и сидеть. Поела — устала. Немного посидела — устала. Сходила в душ — закружилась голова, сразу захотелось снова лечь. Поэтому первые семь дней я почти полностью проспала.

Когда пропало обоняние, тоже стало грустно: невозможно было получить удовольствие от еды. Например, банан, хлеб, рис и мясо были на вкус совершенно одинаковыми. Я различала только остроту, а еще кислотность. Из-за этого, например, плотно подсела на кислые яблоки. Просыпаясь утром, я первым делом вдыхала запах подушки — чтобы проверить, не вернулось ли обоняние. Появляться оно начало волнами: резко повернешь голову — и на мгновение что-то почувствуешь, отвернешься — и уже ничего. 

Фактически я перенесла коронавирус как очень затяжной грипп. Параллельно со мной болели еще несколько друзей, мы могли обсуждать наши состояния. Я даже немножко рада, что переболела — это сняло значительную долю напряжения, которое образовалось из-за всей этой общественной паники. Страшно, что люди от него погибают, но так или иначе мы все переболеем. Если бы побольше людей (молодых и не подверженных риску осложнений) переболели и выработали массовый иммунитет, это бы помогло им поддержать психологическое здоровье. Даже когда иммунитет к ковиду снизится, второй раз, думаю, болеть будет уже проще.