Читать человека как раскрытую книгу

Еще Фрейд говорил, что «проникнуть в самые сокровенные тайники чужой души» не так уж сложно: «Люди не способны ничего утаить. Кто не проговорится сам, того выдадут дрожащие руки; правда все равно выйдет наружу». Ларри Розен тоже считает, что понять другого человека нетрудно. Но по другой причине: потому что ключ от шифра чужой мотивации скрыт в нас самих. 

Ларри не занимается психотерапевтической практикой. (И книгу «Рассеянный ум» написал не он, а его однофамилец-психолог.) Но в его работе понимание тоже имеет критически важное значение. Как медиатор и консультант он разрешает конфликты и улаживает споры между людьми: супругами, родственниками, бывшими деловыми партнерами, которые превратились в непримиримых врагов. И часто помогает им найти общий язык, даже когда, казалось бы, ни о каком взаимопонимании не может быть и речи. 

В своей знаменитой лекции на TED «Секрет понимания людей» он рассказывает драматическую историю о супружеской паре, обратившейся к нему за помощью. Накануне восьмой годовщины свадьбы мужа ударила молния. Через несколько недель, когда он еще лежал в коме, жена уехала в Мексику, где они когда-то купили дом, чтобы вместе встретить старость. Пока он приходил в себя, заново учился ходить и говорить, она нашла себе другого. И спустя четыре года хотела оставить за собой дом в Мексике, где жила со своей новой семьей. Сидя в кабинете посредника, они даже отказывались смотреть друг на друга. 

Чтобы начать диалог в такой ситуации, считает Ларри, нужно прежде всего отказаться от осуждения. Моральная оценка поступков только мешает понять, почему мы их совершаем. Никто не предает ради того, чтобы предать. За явными действиями всегда стоят скрытые мотивы. И Ларри, по его словам, знает, как «извлечь эту жемчужину». В основе его алгоритма — ряд научных теорий и адаптированный метод психолога и медиатора Маршалла Розенберга, который в начале 1960-х разработал систему ненасильственного общения. Недавно в серии публикаций под общим названием Understanding Humans Ларри объяснил, как это работает. 

Внутренние цели

Представьте, что вы попали в помещение с парой кожаных сидений перед пультом с россыпью поблескивающих индикаторов, кнопок, циферблатов и рычагов. «Если бы я спросил вас, зачем они нужны, у вас бы даже не мелькнула догадка, — пишет Ларри Розен. — Вы ведь не знаете, с какой целью используется этот пульт. Но если бы я сначала объяснил, что это кабина самолета, цель которого — перемещаться по воздуху, вы бы могли предположить, что вот эта кнопка включает двигатель, а тот рычаг убирает шасси». Наша психика — это по сути тоже машина для выполнения определенных задач. Мы можем бесконечно изучать, как устроены ее детали (бессознательные процессы, эмоции, нейрохимия), но не поймем их функцию, пока не зададимся главным вопросом: зачем. 

Ответить на этот вопрос не так уж сложно — по двум причинам. Во-первых, сама машина может быть очень замысловатой, но стоящие перед ней задачи довольно просты, хотя и трудновыполнимы из-за внешних препятствий. Как в случае с самолетом: его функция элементарна — доставить вас из точки А в точку Б. Но для этого требуются двигатели с сотнями деталей, энергетика, навыки пилотирования, аэродромы и так далее. Во-вторых, задач у психики не слишком много; иллюзию разнообразия придают им индивидуальные внешние обстоятельства. На самом деле психика, как и любая другая система организма (дыхательная или сердечно-сосудистая), призвана удовлетворить ограниченный набор универсальных потребностей — всего около 80, по подсчетам Маршалла Розенберга. Ларри Розен называет их «внутренними целями» (ingoals). Для простоты сокращает до 30 и разделяет на три категории. 

• Физические цели. Базовые потребности в еде, воде, воздухе, сексе, сне, безопасности. Они самые очевидные и необходимы нам для поддержания жизни и продолжения рода.
• Социальные цели. Мы нуждаемся в заботе, уважении, признании, понимании со стороны других людей. И одновременно нам необходимо чувствовать, что наша поддержка, оценка и забота важны для других. От сочетания двух этих элементов зависит ощущение социального благополучия. 
• Амбиции и желания. Это и жажда знаний, и честолюбивые устремления, и любовь к острым ощущениям или приключениям, и тяга к творчеству: все, что заставляет нас расти, развиваться и искать. 

Кроме универсальности у внутренних целей есть еще два важных качества. 

1. В отличие от потребностей в пирамиде Маслоу, они не подразделяются на первичные и второстепенные. Каждая внутренняя цель, физическая или социальная, может стать для человека превалирующей в определенный момент жизни. Иногда потребность в признании важнее инстинкта выживания. 
2. Задача психики — обеспечить достижение внутренних целей. Но одна и та же внутренняя цель может достигаться совершенно разными способами. Например, чтобы заслужить уважение окружающих, один сдаст кровь, а другой вступит в драку. Мотивация проста, но формы ее проявления — нет, пишет Ларри Розен. Наши поступки всегда продиктованы стремлением изменить внешние условия таким образом, чтобы достичь внутренних целей. Но какие именно внешние изменения нам для этого нужны, зависит от индивидуальной психической матрицы — ассоциативной карты. 

Ассоциативное картирование

То, что способы достижения одних и тех же внутренних целей индивидуальны, связано с процессом, который в психологии обычно называют ассоциативным обучением. Оно характерно не только для человека, но и для многих других видов: от пауков и мух до дельфинов и горилл. 

Мы рождаемся с потребностями, но без знаний о том, что может их удовлетворить. В поисках стимулов, которые соответствуют нашим запросам, растущий мозг сканирует внешнюю среду. Сначала он обнаруживает простые корреляции: мягкое прикосновение и ощущение удовольствия, давление и боль, объятия и насыщение. Затем берется за более сложные задачи. Например, учится находить подтверждения того, что вы любимы: устанавливает связь между кормлением, мягкими прикосновениями, знакомым запахом, голосом и выражением лица. И вот уже просто улыбка матери запускает каскад нейрохимических реакций, дающих в итоге удовлетворение потребности в любви и заботе. Впоследствии эта ассоциативная сеть разрастается, захватывая другие внутренние цели: улыбка может стать сексуальным сигналом или знаком социального признания. Личный опыт дополняют воспитание и культура. Постепенно формируется многомерная психическая карта мира — что-то вроде навигатора, который помогает мозгу определять, к каким стимулам нужно стремиться, а каких следует избегать. 

«Ассоциативная карта, — пишет Ларри, — это уникальный узор, сотканный из деталей вашей жизни». Причем иногда связи между стимулами и потребностями могут спутываться, как провода в коробке. Самый простой пример сложного ассоциативного картирования — восприятие вкуса кофе. Как известно, горький вкус обычно отпугивает, потому что запускает естественный механизм защиты от ядов. Но на кофе это правило не распространяется. Как выяснилось в ходе недавнего исследования, люди, особо чувствительные к горькому вкусу (это регулируется специальным геном), любят кофе не меньше, а больше. Хитрость в том, что повышенная чувствительность к горечи помогает мозгу четче ассоциировать ее с ожидаемым эффектом кофеина. С более сложными переживаниями путаницы еще больше. В отличие от ограниченного числа потребностей, количество ассоциаций, которыми они могут быть закодированы, практически безгранично. Причем один и тот же стимул может быть связан с диаметрально противоположными целями.

В дополнение к этой структурной сложности есть еще одна — ассоциативные карты бессознательны. «Формирование связей между стимулами и внутренними целями — это чисто нейрохимический процесс, протекающий без участия сознания». Почему вид человека в перчатках вызывает у вас дискомфорт? Возможно, в детстве вас обижал одноклассник в перчатках. А может, родители когда-то не купили вам перчатки, о которых вы мечтали. Вы уже никогда не узнаете. Но это и не входило в планы мозга. Карта предназначена не для того, чтобы ее изучать, а чтобы ею пользоваться. Как же в ней может разобраться сторонний наблюдатель, если мы сами не в силах распутать этот клубок? Ларри Розен считает, что инструмент у нас есть — и довольно точный.

Внутренний детектор

Когда Фрейд говорил, что люди не могут ничего скрыть от внимательного наблюдателя, он имел в виду так называемые симптоматические акты — жесты и импульсивные действия, которые приоткрывают бессознательные мотивы: например, человек безотчетно сжимает кулаки при упоминании о ком-то. Ларри Розен признает важность языка тела. Но, судя по всему, считает, что нет смысла подглядывать за бессознательным в замочную скважину, если у нас есть окно — эмоции. 

Почему наш мозг не ограничивается вшитыми в него автоматическими программами? Зачем нам вообще что-то осознавать? Потому что для решения новых и непривычных задач необходима не быстрая автоматическая реакция, а медленная и методичная работа сознания, отвечают нейробиологи Дэвид Иглмен, Фрэнсис Крик и Кристоф Кох. Сигналом о необычной ситуации как раз и служат эмоции. Именно они вдруг толкают сознание в бок посреди рутинных дел. Это все равно, что внезапно увидеть гориллу в пижаме на переходе, говорит Ларри. Эмоции мгновенно выводят мозг из автоматического режима. «Удовольствие, страдания и их многочисленные братья и сестры (воодушевление, радость, тревога и печаль) переводят бессознательные нейрохимические сигналы на понятный сознанию язык опыта».

У эмоций есть два важных свойства, которые превращают их в идеальный инструмент понимания другого человека. Первое: в основе своей они универсальны, как и внутренние цели. Мы все понимаем, что значит испытывать радость, печаль, разочарование или обиду. Второе: наш мозг не может воссоздать чужую ассоциативную карту, но способен воспроизводить чувства других людей. Для этого в него встроен специальный нейробиологический механизм — эмпатия. Ларри читает курс о развитии этой способности в Беркли и Массачусетском технологическом институте. 

При виде чужих страданий или счастья у нас автоматически активируются зеркальные нейроны. Они как камертон резонируют с наблюдаемыми эмоциями и, посылая сигналы в центры удовольствия или боли, заставляют нас испытывать то же самое. Увидеть ассоциативную карту другого мозга мы не способны. Но благодаря развитой эмпатии отблески чужих эмоций могут высветить маршрут нейробиологических процессов в потемках чужой души и привести нас прямиком к ее внутренней цели. То есть дать ответ на вопрос — зачем. Это и есть самый простой способ понять мотивы самых сложных поступков. И чаще всего они совсем не то, чем кажутся на первый взгляд. Как в истории с женщиной, которая бросила пострадавшего мужа. 

«Она видела его обугленные пальцы, вплавленные в кожу волосы; врачи запретили ей прикасаться к нему, ей говорили, что со дня на день он умрет. И она сбежала, потому что не смогла вынести страданий человека, которого любила». А затем не нашла в себе силы вернуться из-за чувства стыда. Бросить человека из любви к нему — можно ли такое понять? Самое удивительное, что муж смог. Хотя Ларри считает, что в этом нет ничего странного, ведь он такой же человек.