«Качественное онлайн-общение может стать защитным механизмом во время эпидемии»

Врач Дмитрий Шаменков — о сложностях самоизоляции и способах их преодолеть

«Качественное онлайн-общение может стать защитным механизмом во время эпидемии»

Cамоизоляция — единственный способ сдержать эпидемию нового коронавируса. Но проводить на карантине недели, изменять привычки и  отказываться от личного общения — не только психологически сложно, это сказывается на работе организма в целом. Reminder поговорил с cодиректором научно-образовательного центра «Информационные и социальные технологии в медицине» Сеченовского университета, психологом Дмитрием Шаменковым о том, к каким последствиям для здоровья может привести радикальное сокращение контактов с другими людьми и может ли общение в интернете его компенсировать.

— Почему взрослым людям так тяжело примириться с вынужденной самоизоляцией? По всему миру люди то и дело нарушают режим, даже если им известно, как важно его соблюдать.   

— Причин несколько. Во-первых, людям взрослым, состоявшимся и сознательным в принципе сложно соглашаться на что-то, что идет вразрез с их привычками. Вот человек давно существует в каком-то не меняющемся годами ритме. А тут ему говорят, что с этого момента он обязан начать жить прямо противоположным образом. Ему очень сложно перестроиться. Мешают инерция мышления, привязанность к предыдущему опыту, нежелание покидать зону комфорта. Во-вторых, мы существа социальные. Мы кайфуем от того, что взаимодействуем, встречаемся, контактируем с другими людьми. Вся наша жизнь подчинена этим действиям, а остальное для нас вторично. Поэтому изоляция нам неприятна, и мы будем до последнего ее откладывать и продолжать общаться, чтобы урвать дозу серотонина. Кроме этого есть и психологический аспект — человек еще и подсознательно боится изоляции. Внешне это может проявляться в смутном предчувствии катастрофы, того, что наступает конец света и что мы все погибнем, если максимально ограничим контакты с другими. 

— Откуда берется этот подсознательный страх? 

— Он сформировался в процессе эволюции. Большинство считает, что ее двигателем была борьба за выживание. Но на самом деле, люди эволюционировали в сотрудничестве друг с другом. Они объединялись ради достижения общих целей, полезных результатов деятельности. В результате система, а сообщество людей — это система, смогла в ходе эволюции сформировать так называемые эмерджентные свойства. Это свойства, которых нет у отдельных участников системы, и которые проявляются только когда участники системы начинают делать что-то вместе. 

Например, муравьи. Попав в воду, они могут, зацепившись лапками друг за друга, построить так называемый муравьиный плот и в составе такой конструкции проплыть за неделю десятки километров, сохраняя яйца, личинки и муравьиную царицу. Один муравей ничего такого сделать не сможет. Оказавшись в воде, он какое-то расстояние, конечно, проплывет. Но на десятки километров никаких его сил не хватит. А скооперировавшись с группой он оказывается способен преодолевать гигантские для такого маленького существа расстояния. Это и есть присущее муравьям эмерджентное свойство, помогающее им выживать. 

— У человека это устроено также? 

— Схожим образом. В процессе борьбы за выживание побеждали не самые сильные индивидуумы, а те кто был способен сотрудничать и объединяться ради общих целей. И так умение коммуницировать и кооперироваться стали основными эмерджентными свойствами человека: именно они прежде всего развились в ходе эволюции. Из-за этого для современного человека так критично оставаться в контакте друг с другом. В нас биологически намертво встроена связка: если мы помогаем друг другу — у нас все хорошо, а если нет — умираем. 

Поэтому, например, разрушение связей с другими, изоляция, одиночество для нас так же неприятны, как физическая боль. Психологи называют это «социальной болью»: в болезненный с социальной точки зрения момент, например, когда коллектив на работе нас отвергает, в мозге активирует та же зона, что и в момент, физической боли. Существование этого феномена открыл известный социальный нейробиолог Мэттью Либерман. Вместе с коллегами он провел опрос среди добровольцев: какое событие в их жизни было самым травмирующим. Оказалось, что для большинства это были ситуации, когда их социальные связи разрушались. Про физические травмы вспоминали единицы.

— Именно поэтому некоторые саботируют двухнедельный карантин? Казалось бы, небольшой срок. 

— Для некоторых изоляция даже на 14 дней, действительно, может быть очень неприятна. А для кого-то, кстати, может быть даже полезна. Тут все зависит от того, как относиться к происходящему. Можно воспринимать эти две недели в добровольном карантине как такую своеобразную лечебную процедуру. Например, как период осознанного и контролируемого голодания, после которого вкус любой еды становится ярче. 

Но проблема не в этом. Сейчас все идет к тому, что изоляция для многих может растянуться на гораздо больший срок — это единственный способ остановить эпидемию и спасти огромное количество жизней. Массовые карантинные мероприятия, если их введут в России, захватят несколько месяцев: по моим прогнозам, эпидемия коронавируса достигнет у нас в стране пика в апреле-мае, и если ее удастся взять под контроль, то пойдет на спад только к августу. Нам всем будет не так просто пережить этот период. Не только с психологической, но и с физиологической точки зрения. 

— Что вы имеете в виду? 

— Во-первых, постоянный подсознательный страх, что в одиночку нам не выжить, — это сильный стресс. Он запускает в организме каскад соответствующих реакций. Растет давление, частота сердечных сокращений, нарушается функция свертываемости крови. Во время стресса сокращается выработка мочи, падает фертильность (животные и люди не могут забеременеть, родить, снижается частота половых контактов). Увеличивается риск развития зависимостей от алкоголя или психоактивных веществ, нарушается пищевое поведение. 

Во-вторых, в изоляции снижается активность противовирусного и противоопухолевого иммунитета, растет склонность к воспалению. И это в перспективе может привести к развитию серьезных заболеваний или усугубить течение уже имеющихся. Есть даже исследования, что у пациентов с онкологическими заболеваниями, социально изолированными до диагноза, выше смертность, чем у социально интегрированных. Например, у женщин с раком груди, чьи социальные связи были ограничены до диагноза, летальность от рака оказалась выше в 2,14 раза, по сравнению с теми, кто находился в постоянном контакте с другими людьми. И наоборот, масштабное исследование 2013 года, проведенное в Гарварде, — в нем приняли участие 1 млн 260 тысяч человек, показало, что наличие семьи снижает риск умереть от некоторых видов онкологических заболеваний на 20%. 

Кроме того, длительная социальная изоляция сама по себе, по данным исследования Университета Калифорнии в Лос-Анджелесе, опубликованного в октябре 2019-го, снижает противовирусный иммунитет. Этот механизм также возник в процессе эволюции и работает так. Когда мы активно и много общаемся, то риск заразиться чем-то — от других людей или потрогав что-то в общественных местах, — выше. Из-за этого наш иммунитет находится в более активном режиме, чтобы в нужный момент дать инфекционному агенту отпор. Но когда мы радикально сокращаем количество физических контактов и львиную долю времени проводим в одном и том же помещении, иммунитет перестает работать на полную, просто потому, что кажущаяся опасность встретиться с вирусом не так высока. Если в такой момент на самом деле встретиться с вирусом, вероятность развития инфекционного заболевания возрастает. 

— То есть, когда мы выйдем из изоляции, будем более уязвимы для вирусов?

— Мы будем более уязвимы уже во время самоизоляции. Надо понимать, что на сегодняшний день мы не соблюдаем карантин на сто процентов. Мы все равно пусть редко, но ходим за продуктами, выбрасываем мусор, выгуливаем животных. И таких разовых вылазок во внешний мир вполне достаточно, чтобы подхватить какой-нибудь вирус — не обязательно новый коронавирус SARS-CoV-2, а например, грипп — и разболеться. 

— И что же нам делать? 

— Не путать социальную изоляцию и физическое дистанцирование. При необходимости физического удаления друг от друга, необходимо максимально сохранить контакты с людьми, с которыми мы близки, которым доверяем. Это могут быть друзья, родственники и коллеги.  Дело в том, что социальные связи играют для нас роль буфера — приглушают воздействие стрессовых факторов. Механизм простой, объясню его на примере. Если вас есть друг в ГАИ, то вы отреагируете спокойнее, когда вас тормозят другие гаишники. Потому, что знаете, что в случае чего есть кому вас защитить от несправедливости. Если наступает кризис, но у вас есть друзья, которые могут одолжить денег, вы меньше переживаете за свое будущего. Если у вас есть близкий человек, то вы знаете, что в случае болезни, у вас больше шансов получить качественную помощь. По крайней мере, кто-то сможет отвезти вас в больницу вовремя. Так, благодаря осознанию того, что есть люди, которые прикроют нас в сложной ситуации, мы реже испытываем сильный стресс. И регулярное общение с близкими помогает нам поддерживать уверенность в своей защищенности. Во время домашнего карантина все мы, по счастью, можем использовать для этого телефоны и интернет. 

— Разве онлайн способен полностью удовлетворить нашу потребность в общении?

— Вполне. Я считаю, интернет способен на 80-90% покрыть нашу потребность в общении. Если, конечно, наладить в нем качественные коммуникации. Взаимодействовать с другими онлайн можно же по-разному. Можно, например, в попытке заглушить тревогу и чувство неудовлетворенности, часами просматривать инстаграм, куда другие выкладывают тщательно отредактированные фрагменты своей жизни. И в результате убедить себя в том, что у всех остальных кроме вас все офигенно — и начать тревожиться еще сильнее. Или, например, можно долго ругаться с кем-то комментах в фейсбуке, — и остаться наедине с чувством глубокой фрустрации. 

А можно, например, пользоваться онлайном для продолжения работы с психотерапевтом — сейчас в период неопределенности это важно. И для участия в каких-нибудь групповых активностях, направленных на саморазвитие, в том числе ментальное. Или организовать онлайн-встречи близких друзей. Выделить круг важных вам людей — первым написать им в мессенджере — и предложить как-нибудь вечером, когда всем будет удобно, поболтать полчаса-час в зуме. А потом, если все пройдет хорошо, сделать такие встречи регулярными. 

За счет таких в общем-то нехитрых действий, у вас получится не только понизить уровень стресса, но и — благодаря тому, что повседневных контактов у вас меньше не станет, — поддержать свой организм, дать иммунной системе повысить противовирусную активность, снизив вероятность патологического воспаления. То есть, онлайн-социализация отчасти может сыграть роль такого защитного механизма в период эпидемии. 

— А что тогда делать людям, у которых потребность в общении не так высока, например, интровертам?  Им тоже нужно стараться побольше коммуницировать в самоизоляции? 

— Это тема для отдельного разговора. Но короткий ответ такой: насильно заставлять себя общаться не нужно. Если человеку ок — то ок.  Но в целом, нет понятия интроверт. Есть стандартное распределение признака. Некоторые люди имеют травматический опыт коммуникации, некоторые попадают в аутичный спектр. Для некоторых это вариант нормы, а некоторые оказываются в группе риска по суицидам.

— Вы сказали, важно, чтобы при этом онлайн-коммуникации были качественными. От чего зависит качество качество общения?

— От вашей открытости, готовности искренне выражать себя и принимать мысли и чувства других. Если эти условия соблюдаются, между участниками диалога возникает эмоционально-чувственный обмен, который необходим для возникновения эмоциональной связи, тепла и доверия. В сложившейся ситуации важно, что эмоционально-чувственный обмен с одинаковой эффективностью может идти и онлайн, и офлайн. К примеру, в нашем университетском spin-off проекте — Школе открытого диалога — мы устраиваем интернет-встречи. На них люди учатся делиться своими чувствами и переживаниями вокруг общей цели: улучшения самочувствия. И я сам был этому удивлен тому, что каждый раз между участниками формируется очень сильный эмоциональный контакт. Они буквально начинают чувствовать друг друга, хотя физически находятся в совершенно разных местах. Как раз за счет того, что люди максимально открыты друг другу, формируется особая близость —  «чувство локтя». Именно этот скилл существенно повышает качество наших контактов и его надо тренировать. Например, в специальных группа с другими людьми и с обученными фасилитаторами.

— А как быть с недостатком физических контактов в самоизоляции? Считается же, например, что выброс окситоцина происходит во время физического взаимодействий с людьми, потому мы так любим обниматься. 

— Ну, выброс окситоцина, когда мы обнимаем кого-то из друзей, происходит не из-за контакта рецепторов кожи. А как раз вследствие эмоционально-чувственного обмена — он и определяет качество общения. В момент физического контакта, как считают физиологи, у нас происходит так называемый эмоциональный резонанс. Мы понимаем, что другой человек искренне рад нас видеть — в ответ на это в кровь выбрасывается окситоцин. Информация, необходимая для эмоционального резонанса, передается в мозг по нескольким каналам. Самый главный — визуальный. Чтобы определить, как к нам относится человек, мы мгновенно — и неосознаваемо — анализируем положение его тела, выражение лица, движения, мимику. Следующий по важности канал — вербальный: мы определяем с какой интонацией с нами говорит другой, какой эмоциональный оттенок носят его слова. И только на третьем месте тактильный канал. Он дает нам, что любопытно, не так много информации: можно сказать, всего 15-20%. Да, во время дистанционного контакта тактильный канал выпадает — но другие способы получения информации его полностью компенсируют. Поэтому, от приятного онлайн-общения пользы для организма ничуть не меньше, чем от посиделок с друзьями в каком-нибудь ресторане.

Вы уже оценили материал