Чтобы осознать власть кофе, надо от него на время отказаться

Знаменитого автора книг о питании Майкла Поллана часто и не всегда заслуженно критикуют за то, что он выходит за рамки науки и дает волю своим личным пристрастиям. Но именно этот «недостаток» помог ему превратить рассказы о еде в полноценный литературный жанр, в котором гуава, хумус или ежевика становятся героями захватывающих историй. В своей новой книге This Is Your Mind on Plants «либеральный гурман-интеллектуал» проделывает то же самое с тремя растениями: кактусом Лофофора, маком и кофейным деревом. Именно они подарили человечеству психоактивные вещества (мескалин, опий и кофеин), повлиявшие на нашу цивилизацию. Reminder пересказывает часть, посвященную, конечно, кофе.

С момента появления в Европе в 1615 году кофе изменил все: торговлю и стиль общения, представления о возможностях человека, подход к работе, ощущение времени и мышление. На первый взгляд эти слова Поллана могут показаться преувеличением. Ведь кофе — это всего лишь семена африканского дерева. Но если вдуматься: почему всего за несколько сотен лет отвар из них стал вторым по популярности (после чая) напитком в мире, а само растение — одной из главных сельхозкультур на планете? 

С растениями, вернее, веществами, которые мы научились из них получать, связаны многие крупные вехи в истории нашего вида. Брайан Мурареску в книге The Immortality Key показал, как галлюциногены помогли человечеству создать религию и основы культуры, дав возможность в буквальном смысле спроецировать внутренний мир на внешнюю реальность. Философ Эдвард Слингерленд раскрыл эволюционную роль алкоголя, который позволил преодолеть психологические барьеры, подтолкнул к формированию крупных сообществ и внес немалый вклад в развитие магического мышления Средневековья. 

Именно алкоголь столетиями оставался европейским напитком номер один. Как безопасную альтернативу плохо очищенной воды, спиртное употребляли утром, днем и вечером не только взрослые, но и дети. Пили даже на работе. Задолго до появления кофе-брейка у рабочих английских мануфактур был законный перерыв на пиво. «Большую часть дня сознание европейца было затуманено», пишет Поллан. Пока кофе не рассеял этот туман. 

Нетрудно представить, что получилось бы у Дидро, если бы во время работы над своей Энциклопедией он пил не кофе, а вино, иронизирует Поллан. Просвещению и промышленной революции требовались люди с ясным умом — чтобы управлять станками на фабриках, работать с цифрами в офисах и банках и образовывать массы. Кофе дал все это и даже больше. Он помог нам победить ночь. 

До кофе сама идея вечерней или ночной смены казалась противоестественной. Ритм работы подчинялся ходу наших биологических часов. Кофе в сочетании с искусственным освещением вывел человека за рамки этих ограничений — приспособил его тело и мозг к изменившимся условиям. Можно сказать, новый напиток появился в нужное время в нужном месте. А, может, наоборот? Французский историк Жюль Мишле считает, что кофе не просто обслуживал потребности развивающегося капитализма. Скорее он сам с помощью незаметной нейрохимической уловки создал условия, в которых стал незаменимым. 

Поллан сравнивает эту историю с тем, что произошло в ходе одного биологического эксперимента с пчелами. Исследователи предложили им на выбор два вида нектара — просто с сахаром и с добавлением кофеина. Пчелы явно предпочли второй вариант: они не только в четыре раза чаще летали за кофеинизированным нектаром и с помощью танца сообщали сородичам в улье, что нашли лучший источник пищи, но и продолжали наведываться к заветной кормушке даже спустя несколько дней после того, как нектар там закончился. 

В природе кофеин тоже синтезируется растениями не только для защиты листьев от насекомых-вредителей. Небольшая доза этого алкалоида есть и в нектаре для привлечения насекомых-опылителей. И судя по всему, это приманка с подвохом. Автор исследования биолог Маргарет Кувильон пишет: если обычно растения вознаграждают насекомых за услуги сладким кормом, то в этом случае они «подсаживают» их на содержащееся в нем вещество, не имеющее никакой питательной ценности. Кофеин фактически дает растениям власть над насекомыми. Это похоже не на взаимовыгодное сотрудничество, а скорее на целенаправленную выработку «наркотической зависимости». 

Строго говоря, кофеин, конечно, не наркотик. (Хотя Поллан и объединяет его под одной обложкой с опием и мескалином.) Кофеин не меняет сознание, не вызывает галлюцинации и даже не дает энергию. Он просто маскирует чувство усталости. Но механизм этого эффекта действительно предполагает формирование зависимости. 

За ощущение усталости у нас в организме отвечает в числе прочих веществ нейротрансмиттер аденозин. Его молекулы накапливаются по мере бодрствования и, соединяясь со специальными рецепторами, сигнализируют нейронам, что пора притормозить. Так вышло, что молекула кофеина похожа на аденозин. Она отлично совмещается с его рецепторами и блокирует их, не давая клеткам получить сигнал усталости. Клетки продолжают работать на полную мощность. У нас появляется ощущение прилива сил, но на самом деле все наоборот: мы тратим внутренние резервы энергии. При этом неприкаянный аденозин никуда не исчезает, он концентрируется в крови. И когда кофеин, наконец, выводится из организма, освобождая аденозиновые рецепторы, на нас обрушивается накопившийся груз усталости. Выбора нет: приходится пить еще чашку кофе, чтобы заблокировать аденозин. 

Есть у кофеина и еще кое-что общее с наркотиками: абстинентный синдром. Хотя это состояние включено в Диагностический и статистический справочник по психическим расстройствам, пишет Поллан, его признаки (вялость, раздражение, пелена перед глазами и тяжесть в голове) кажутся нам чем-то естественным. А эффект от выпитой, наконец, чашки кофе — просто удовольствием от вкуса и аромата. На самом деле это типичная реакция на подавление симптомов отмены: знакомый запах и вкус просто сообщают мозгу о поступлении дозы вещества, необходимого для восстановления внутреннего баланса. 

Быть «под кофеином» для большинства — обычное состояние сознания, пишет Поллан. К этому большинству он относит и себя: «Эксперты, с которыми я обсуждал эту тему, говорили, что я не смогу понять, как сильно кофеин контролирует мою жизнь, пока не попробую хотя бы на время от него отказаться». И он попробовал: никакого кофе по утрам, никакого капучино днем в кафе или случайного латте в бумажном стакане по дороге в парк. Жизнь без кофеина принесла ему несколько открытий. Для начала неприятных. 

Из всех симптомов отмены, включая снижение мотивации и уверенности в себе, хуже всего оказалась потеря концентрации. Мир вокруг не просто оказался «не в фокусе»: «Я чувствовал себя как лошадь, у которой вдруг сняли шоры с глаз, и вместо четкой цели впереди, видел слишком много отвлекающих деталей вокруг».

Но были и приятные изменения. Главное из них — улучшение качества сна. «Я снова спал и высыпался как подросток. Просто отключался на всю ночь». Психолог Мэттью Уолкер, автор книги «Зачем мы спим», объясняет в разговоре с Полланом, что, вероятно, до отказа от кофеина он, сам того не замечая, страдал от недостатка глубоко сна. В этой фазе обычно происходит восстановление клеток, обработка накопленной за день информации и промывка мозга спинномозговой жидкостью. Кофе может сократить ее продолжительность, даже если вы выпиваете последнюю чашку днем. Кофеин выводится из организма не менее 5-6 часов, так что его остатки будут циркулировать в крови и в полночь. Уолкер вообще называет регулярное употребление кофеина «самым масштабным неконтролируемым экспериментом над мозгом в истории человечества». 

Но если все так плохо, зачем после трех месяцев воздержания, когда большая часть симптомов исчезла, Поллан все же решил вернуться к кофеину? Да, регулярное потребление кофе коррелирует со снижением риска развития рака, сердечно-сосудистых заболеваний, диабета второго типа, болезни Паркинсона, деменции и даже депрессии. К тому же в современном рационе питания — это еще и один из главных источников антиоксидантов. Однако, он явно сделал это не ради них. 

На самом деле возвращение к кофе — это не отказ от эксперимента, а второй этап исследования, объясняет Поллан. Теперь он планирует потреблять кофеин лишь в те моменты, «когда это на самом деле необходимо». Его новая цель — проверить, можно ли научиться использовать кофе как инструмент, не «позволяя ему использовать вас». Но, кажется, сам он настроен не слишком оптимистично. В заключительной части, где он описывает свою поездку на кофейные плантации в колумбийские Анды, есть фрагмент, который стоит привести целиком. 

«Сидя на крутом склоне, густо поросшем кофейными кустами, я подумал: надо отдать должное этому растению. Менее чем за тысячу лет оно сумело добраться со своей родины в Эфиопии до гор Южной Америки, используя нас как транспортное средство. Что только мы для него ни сделали: выделили ему более 27 миллионов акров новой среды обитания, отрядили ухаживать за ним 25 миллионов человек и превратили его в одну из величайших материальных ценностей в мире. Кто мог подумать, что вещество, вырабатываемое этим растением для защиты от насекомых, станет топливом для мозга самых умных приматов в истории и превратит их в трудоголиков, готовых без устали работать в том числе на благо этого растения! Этот поразительный успех — результат одной из самых умных эволюционных стратегий, когда-либо применявшихся растениями. Конечно, все началось со случайности. Но так уж устроена эволюция: удачное стечение обстоятельств становится стратегией. Благодаря ей кофе помог нам построить именно такую цивилизацию, которая обеспечила ему мировое господство».